Библиотека “Халкидон”

___________________

Запрещают ли Соборы носить женщинам брюки?

В качестве доводов, обосновывающих то мнение, что ношение женщинами брюк есть греховное деяние, обычно приводят следующие: постановление Закона Моисеева (На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие - Втор. 22, 5); 13 правило Гангрского Поместного Собора и 62 правило Трулльского (Пято-Шестого) Собора. При этом приходится сталкиваться с тем, что сам текст 13 правила Гангрского Собора не приводится, а 62 правило Собора Трулльского цитируется не полностью, вследствие чего приобретает такой вид: “Никакому мужу не одеваться в женскую одежду, ни жене в одежду мужу свойственную… посему тех, которые отныне, зная это, дерзнут делать что-либо из вышесказанного, если суть клирики, повелеваем извергать из священного чина, если же миряне, отлучать от общения церковного” [1].

13 правило Гангрского Собора гласит: “Аще некая жена, ради мнимаго подвижничества, пременит одеяние, и, вместо обыкновенныя женския одежды, облечется в мужскую: да будет под клятвою”. То есть осуждению отцов Собора подпадают те женщины, которые носят мужскую одежду “ради мнимого подвижничества”. Смысл данного правила станет совершенно ясен, если мы обратим внимание на те обстоятельства, которые привели к созыву Гангрского Собора.

Гангрский Собор состоялся ок. 340 года в г. Гангры в Пафлагонии (ныне г. Чанкыры, Турция). Созван он был по поводу учения Евстафия, впоследствии епископа Севастийского (ум. ок. 380 г.). Евстафий, уроженец Каппадокии, возглавлял широкое аскетическое движение в Малой Азии. Как писал А. В. Карташев, свт. Василий Великий и свт. Григорий Богослов увлеклись “опытом монашеского жития именно под воздействием Евстафия. Отсюда у Василия родилась долголетняя дружба с Евстафием. В пустыньке на реке Ирисе Василия и Григория посещал Евстафий как наставник аскезы” [2].

Евстафий, однако, был человеком увлекающимся. “Еще в молодости, учась в Александрии, он временно увлекся даже арианством. Вернувшись домой, он сразу проявил порыв к крайним формам аскетизма, упрекая Церковь в грехе обмирщения и проповедуя всеобщую обязательность аскетического отрыва от мира. Даже отец Евстафия - епископ - формально осудил сына за такую крайнюю аскетическую проповедь. Но она породила и какие-то раскольнические движения, потому что местный Собор, Неокесарийский (ок. 314-325 гг.), осудил лжеучение Евстафия. Поместный Собор в Ганграх (ок. 340 г.) специально собирался против смуты, внесенной в Церковь неправославным аскетизмом Евстафия” [3].

Евстафиане отвергали брак, но при этом впадали в блуд. Они осуждали вкушение мясной пищи, но при этом, во-первых, постились в воскресенье (“по учению евстафиан, следовало поститься в воскресный день, который, по их мнению, являлся печальным напоминанием об освобождении материи, ставшей, вследствие этого освобождения, еще более грешной” [4]), а, во-вторых, разрешали посты, “преданные к общему соблюдению и хранимые Церковью”. Евстафиане думали, что они уже достигли совершенства в жизни и в подвижничестве и потому не должны поститься в те дни, когда Церковь заповедала поститься ради покаяния и прощения грехов.

Евстафиане стремились к разрыву не только семейных и церковных связей, но и социально-экономических. Они учили рабов под “предлогом благочестия презирати господина, уклонятися от служения, и не с усердием и всякою честию служити господину своему”, вследствие чего рабы уходили от господ. Также евстафиане проповедовали обязанность богатых раздавать целиком свое богатство.

Гангрский Собор осудил аскетический экстремизм евстафиан. Так, он постановил: “Аще кто порицает брак, и женою верною и благочестивою, с мужем своим совокупляющеюся, гнушается, или порицает оную, яко не могущую внити в царствие: да будет под клятвою” (пр. 1). “Аще кто учит невозбранно пренебрегати дом Божий, и бывающия в нем собрания: да будет под клятвою” (пр. 5). “Аще кто девствует, или воздерживается, удаляясь от брака, яко гнушающийся им, а не ради самыя доброты и святыни девства: да будет под клятвою” (пр. 9). “Аще кто из девствующих ради Господа, будет превозноситися над бракосочетавшимися: да будет под клятвою” (пр. 10). “Аще кто детей своих оставляет и не питает, и не приводит, по возможности, к подобающему благочестию, но, под предлогом отшельничества, нерадит о них: да будет под клятвою” (пр. 15). “Аще кто из подвижников, без телесныя нужды, возносится и разрешает посты, преданные к общему соблюдению и хранимые Церковью, пребывая притом в полном разуме: да будет под клятвою” (пр. 19). “Аще кто из мужей, ради мнимаго подвижничества, употребляет суровую верхнюю одежду, и, аки бы от сего получая праведность, осуждает тех, которые с благоговением носят шелковыя одеяния, и употребляют общую и обыкновением принятую одежду: да будет под клятвою” (пр. 12). Еп. Никодим (Милош), комментируя это правило, писал: “Евстафиане, на основании превратного своего взгляда на подвижничество, проповедовали необходимость носить грубое одеяние, называемое в правиле περιβόλαιον (amiculum, pallium) и носимое некоторыми философами поверх другой одежды с тою целью, чтоб проявить презрение ко всякой роскоши, что хотели показать и евстафиане. Предписывая последнее своим последователям, евстафиане учили в то же время, что необходимо презирать тех, которые носят… шелковые одежды, которые носились обыкновенно в торжественных случаях православными епископами и священниками. Эта одежда… не осуждается в данном гангрском правиле, если ее носят смиренно и как подобает священному сану, но осуждаются евстафиане и остальные лица, порицающие благоговейно носящих такие одежды и почитающие их за то грешниками” [5].

В ряду правил Собора стоит и 13 правило: “Аще некая жена, ради мнимаго подвижничества, пременит одеяние, и, вместо обыкновенныя женския одежды, облечется в мужскую: да будет под клятвою”.

В последнем, 21 правиле Отцы Собора говорят: “Сия же пишем, поставляя преграды не тем, которые в Церкви Божией, по писанию, подвижничествовати желают, но тем, которые подвижничество приемлют в повод гордости, возносятся над живущими просто, и вопреки писаниям и церковным правилам вводят новости. Таким образом мы и девство, со смирением соединенное, чтим, и воздержание, с честностию и благочестием соблюдаемое, приемлем, и смиренное отшельничество от мирских дел одобряем, и брачное честное сожительство почитаем, и богатства с правдою и благотворением не уничижаем; и простоту и малоценность одежд, употребляемых токмо ради попечения о теле неизысканнаго, похваляем; а изнеженнаго в мягкой одежде хождения отвращаемся. И домы Божии почитаем, и собрания бывающия в них, яко святые и полезныя приемлем, не заключая благочестия в домах, но почитая всякое место, созданное во имя Божие, и хождение в церковь Божию на пользу общую приемлем; и избыточествующия благотворения братий, по преданиям, посредством церкви нищим бывающия, ублажаем; и, да речем вкратце, желаем, да бывают в церкви вся принятая от Божественных Писаний и апостольских преданий”.

Еп. Никодим поясняет: “Так как евстафиане проповедовали строжайший аскетизм, понимая его односторонне и противно учению Церкви, то гангрские отцы тотчас же в начале правила говорят, что подвижничество может быть только в истинной Христовой Церкви, а не вне ее, что оно должно быть таково, каким изображает его Священное Писание, и что только такое подвижничество свято и угодно Богу. Таким образом, насколько отцы Собора уважают и ценят тех, которые подвизаются в истинном благочестии, постольку же они осуждают тех, которые поступают противно Священному Писанию и церковным правилам, проявляя под видом подвижничества человеческую гордость, разрушая утвердившийся порядок церковной жизни и вводя в Церковь новшества” [6].

По поводу интересующего нас 13 правила еп. Никодим отмечал: “Считая, как известно, брак делом грешным (гангр. 1, 4, 9, 10, 14), евстафиане не делали различия между мужчинами и женщинами, но признавали всех равными. Для внешнего проявления этого они рекомендовали своим женщинам, ради мнимого подвижничества (δια νομιζομένην ασκησιν), носить вместо женского мужское одеяние, которое они носили сами и которое и было περιβόλαιον, упоминаемое в 12 правиле этого Собора. Отцы Гангрского Собора осудили такой взгляд” [7]. Можно сказать, что это осуждение было обусловлено мотивом, который лежал в основе поведения евстафианок.

Очевидно, что Церковью не осуждается ни девство, ни уклонение от мирских дел и отшельническая жизнь, ни простота и отсутствие изысканности в одежде, если все это соединено со смирением и делается искренне и с христианским намерением. В житиях святых мы встречаем много случаев, когда подвижники по внушению Божией благодати оставляли свои семьи. Равным образом ни Соборы, ни церковное предание в целом не осуждали тех преподобных дев и жен, которые по тем или иным причинам подвизались в мужском одеянии и в мужских монастырях. В “мужском образе” подвизались, например, преподобные Анастасия Патрикия (10 мар. ст. стиля), Анна Вифинская (13 ин., 29 окт.), Аполлинария (5 янв.), Евгения Римская (24 дек.), Евфросиния Александрийская (15 февр., 25 сент.), Мария Вифинская (12 февр.), Матрона Константинопольская (9 нояб.)… Подобные примеры есть и в относительно недавнее время. “Старец Досифей, подвизавшийся в Киеве и благословивший преп. Серафима Саровского на иноческий подвиг, и давший ему заповедь о непрестанной памяти Божией и творении Иисусовой молитвы, был в действительности девицей, в миру Дарьей Тяпкиной из дворянского рода Рязанской губ. (род. в 1721 г.). По обстоятельствам времени она была вынуждена в одежде инока скрываться в пещере близ Китаевской пустыни. Благочестивая императрица Елизавета Петровна лично посетила подвижницу и приказала ее постричь, иными словами узаконила ее существование. Тайну свою старец Досифей сохранил до конца своей жизни. В последние годы у блаженного “старца” келейничал Феофан (позднее архимандрит, настоятель Новоезерский), которого старец Досифей направил в Молдавию - центр духовного возрождения, возглавленного Паисием Величковским…” [8]. Ныне имя преп. Досифеи затворницы внесено в месяцеслов (25 сент.). Блаженная Ксения Петербургская, начав свой подвиг, стала называться именем своего умершего мужа и носить мужскую одежду…

По замечанию диакона Андрея Кураева, “как всегда при работе с Библией, тут неизбежен вопрос: отчего, на каком основании какие-то ветхозаветные установления мы воспринимаем буквально, а буквально соседние - считаем устаревшими. Напомню, что на той же странице Библии, где говорится: “На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье”, заповедано и следующее: “Сделай себе кисточки на четырех углах покрывала твоего, которым ты покрываешься” (Втор. 22, 12)” [9]… Вероятно, можно сказать, что Втор. 22, 5 осуждает “трансвеститов”. По-видимому, это установление также осуждает определенные языческие обряды. С древнейших времен у языческих народов существовала обрядовая и культовая практика переодеваний мужчин в женскую одежду (и наоборот), “перемены пола” (“травестизм”) [10]. Оказалось, что и в новозаветное время людям трудно отказаться от подобного рода практики. Пример - характерные для святочных и масленичных праздников карнавальные “переодевания”. Тут и уместно привести 62 правило Трулльского Собора. Полный текст его гласит: “Так называемые календы, вота, врумалиа, и народное сборище в первый день месяца марта, желаем совсем исторгнути из жития верных. Такожде и всенародныя женския плясания, великий вред и пагубу наносити могущия, равно и в честь богов, ложно так еллинами именуемых, мужеским или женским полом производимыя плясания и обряды, по некоему старинному и чуждому христианскаго жития обычаю совершаемые, отвергаем, и определяем: никакому мужу не одеватися в женскую одежду, ни жене в одежду мужу свойственную; не носити личин комических, или сатирических, или трагических: при давлении винограда в точилах, не возглашати гнуснаго имени Диониса, и при вливании вина в бочки не производити смеха, и по невежеству, или в виде суеты не делати того, что принадлежит к бесовской прелести. Посему тех, которые отныне, зная сие, дерзнут делати что либо из вышесказаннаго, аще суть клирики, повелеваем извергати из священнаго чина, аще же миряне, отлучати от общения церковнаго”.

В “Алфавитной Синтагме” византийского канониста Матфея Властаря сказано, что это правило “верным внимать эллинским обычаям почитает делом погибельным; ибо упоминает о календах, и вотах, и врумалиях и о других подобных праздниках, в которые у эллинов обыкновенно совершались обряды. Праздник календ ежегодно совершался в первый день января месяца для того, чтобы тогда обновить луну и отсюда положить ей основание, думая, что в радости проведут целый год. А дни месяцев римляне разделяли на три разряда: одни назывались календами, другие - нонами, третьи - идами; а вота посвящались Пану, как говорит басня, как надзирателю за пасомыми или овцами; а врумалии и русалии, и теперь после святой Пасхи бывающие у сельских жителей (как это всякий может видеть), - эти празднества совершались некогда эллинами в честь Диониса: ибо у них Врумий - прозвание его (Диониса). А правило хочет уничтожить и праздник, совершаемый в первый день марта (эллинский был и этот), - для благорастворения погоды и воздуха. Запрещает (правило) и всенародные женские плясания, как возбуждающие к невоздержанию; а также мужчинам надевать женскую одежду или женщинам - одежду, свойственную мужчинам, как это делали на праздниках в честь Диониса; запрещает также надевать личины комические, употребляемые для осмеяния, или трагические, употребляемые для возбуждения сострадания и плача, или сатирические, употребляемые в честь Диониса сатирами и вакхами. А произносить при точилах имя Диониса и производить хохот при вливании вина в бочки, - не есть ли явное нечестие? Итак правило повелевает делающих что-нибудь таковое сознательно - посвященных извергать, а мирян отлучать” [11].

Итак, “13-е правило Гангрского Собора не оставило безнаказанными тех женщин, которые ради мнимого подвижничества вместо свойственной женщинам одежды одеваются в мужскую одежду, но подвергает сих анафеме. Ибо кийждо, - говорит (Апостол Павел, 1Кор.7:20), - в звании, в нем же призван бысть, в том да пребывает. А мы знаем некоторых (женщин), принявших сей вид ради истинного подвижничества, а не по лицемерию, которые совершили подвижнические подвиги и достигли высоты добродетели”, - говорит Матфей Властарь [12]. Эти преподобные жены не осуждаются и 62 правилом Трулльского Собора, запрещающим, “как неприличные для христиан, языческие празднества, игры и ряженья, оставшиеся из времен язычества” [13].

Но вернемся к оценке Втор. 22, 5 в свете церковной традиции. По словам еп. Никодима, основанием к осуждению отцами Гангрского Собора женщин, ради мнимого подвижничества одевающихся в мужскую одежду, “было учение Церкви о том, что это есть грех пред Богом и было осуждено еще ветхозаветным Священным Писанием: На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие (Втор. 22:5). Таково было и учение всех отцев Церкви”: Тертуллиана, свт. Киприана Карфагенского, свт. Амвросия Медиоланского [14]… С другой стороны, при толковании 13 правила Гангрского Собора Вальсамон замечает следующее: "Отцы правильно прибавили: ради мнимого подвижничества; ибо сделавшая что-нибудь подобное не по лицемерию и обману, но по истине и по образу истинного и чистого подвижничества, не только не должна подлежать за это анафеме, но и должна быть признана достойною похвалы. Ибо многие жены совершили весь путь подвижничества в мужском одеянии и достигли высоты спасения, как св. Мелания, св. Евгения и другие" [15].

Все сказанное выше относилось к запрету ношения женщинами мужской одежды. Но правомерно ли обосновывать запрет на ношение женских брюк и джинсов ссылками на Втор. 22, 5 и Соборные постановления? Ответ “да” отнюдь не очевиден. Как говорит прот. Виктор Кулыгин, “не всегда женские брюки являются мужской одеждой. Зачем-то ведь в магазинах оговаривают такую подробность наименования одежды под названием “брюки”, как “мужские” или “женские”. Вряд ли в здравом уме мужчина наденет те брюки, в которых ходит женщина. Уж он тогда будет явным примером библейского утверждения о мерзости и нелепости носить мужчинам женскую одежду (и наоборот). Кто не согласен, пусть расскажет, можно ли мужчинам в рукавицах зимой ходить. На том основании, что женщины с удовольствием носят перчатки и считают их частью своего гардероба” [16]. И кроме брюк существует много предметов одежды, некогда перекочевавших из сугубо мужского гардероба в женский.

Стандарты мужской и женской одежды неизбежно меняются. “Но духовенство сегодня ходит в “духовном платье”: в одежде, которую светские люди считают типично женской” [17]. И если мы понимаем Втор 22, 5 и 62 правило Трулльского Собора буквально, то мы должны требовать “реформы”, которая привела бы и одежду духовенства в соответствие с современными стандартами мужской одежды…

© Е. М. Скитер, 2007

Copyright © 2006-2011 Библиотека "Халкидон"
При использовании материалов сайта ссылка на halkidon2006.narod.ru обязательна.